Солнце любви [Киноновеллы. Сборник] - Пётр Киле

МОЛЛИ. Вы влюблены? И это не игра?

УИЛЛ. Как взор ваш не игра, а окна счастья.

МОЛЛИ. Как окна в доме, где, увы, нет счастья.

УИЛЛ. Как счастья нет, когда вы воплощенье самой Венеры, женственности дивной?

МОЛЛИ. Вы первый, кто возносит облик мой. Могу ль поверить я, что это правда?

УИЛЛ. Весь мир заставлю я поверить в это!

МОЛЛИ. Мне кажется, мы заблудились с вами.

УИЛЛ. Мы заблудились? Значит, мы одни.

МОЛЛИ. Мне страшно! Скоро ночь.

УИЛЛ. Еще не скоро. Пусть Фаэтон уронит в море солнце, и ночь придет до времени, ночь счастья.

МОЛЛИ. Вы завели меня нарочно в глушь?

УИЛЛ. Нет, вы меня вели; я здесь впервые и мало троп заветных исходил, где вы прошли и образ ваш витал, то прячась, то показываясь в свете, как нимфа то в тунике, то без оной...

МОЛЛИ. Как! Обнаженной вовсе? Это я? Ах, это сон! Но даже и во сне я не должна уединяться с вами.

УИЛЛ. С актером?

МОЛЛИ. Нет, с поэтом и... сатиром, который в леди видит нимфу...

УИЛЛ. Да! Прекрасный случай для любовной связи.

МОЛЛИ. Смеетесь?

УИЛЛ. Да.

МОЛЛИ. Как «да»?

УИЛЛ. Но не над вами. Как я влюблен, и вы ведь влюблены с полуулыбкой губ и глаз сокрытых и с грацией прелестной нимфы юной, и луг влюблен, цветами расцветая, с тропинками влюбленных без конца.

МОЛЛИ. Куда они ведут?

УИЛЛ. В Эдем.

Выходят к охотничьему домику.

Мы видим графа Саутгемптона, как он, прохаживаясь по аллее парка, разговаривает с Флорио, и слышим голос из беседки:

                 УИЛЛЛик женщины, но строже, совершеннейПрироды изваяло мастерство.По-женски нежен ты, но чужд измене,Царь и царица сердца моего.

Твой ясный взор лишен игры лукавой,Но золотит сияньем всё вокруг.Он мужествен и властью величавойДрузей пленяет и разит подруг.

Тебя природа женщиною милойЗадумала, но, страстью пленена,Ненужной мне приметой наделила,А женщин осчастливила она.

Пусть будет так. Но вот мое условье:Люби меня, а их дари любовью.{20}

Это соответствует портрету графа Саутгемптона, в очертаниях лица которого есть женственность, хотя во всем его облике явно проступает мужественность.

Шекспир в ночных бдениях, с образом возлюбленной, возникающей в ночи.

               УИЛЛУсердным взором сердца и умаВо тьме тебя ищу, лишенный зренья.И кажется великолепной тьма,Когда в нее ты входишь светлой тенью.

Мне от любви покоя не найти.И днем и ночью - я всегда в пути.{27}

Это живая сцена, как Уилл в течение дня томился, набрасывая новую поэму “Обесчещенная Лукреция”, и не находил покоя в ночи, как всякий влюбленный, да еще актер в среде знати, где он не должен узнавать свою возлюбленную.

Как я могу усталость превозмочь,Когда лишен я благости покоя?Тревоги дня не облегчает ночь,А ночь, как день, томит меня тоскою.

Чтобы к себе расположить рассвет,Я сравнивал с тобою день погожийИ смуглой ночи посылал привет,Сказав, что звезды на тебя похожи.{28}

Оказавшись из-за эпидемии чумы не у дел, несмотря на благоприятную обстановку в усадьбе Тичфилд, Шекспир особенно остро предается воспоминаниям и восклицает:

Когда, в раздоре с миром и судьбой,Припомнив годы, полные невзгод,Тревожу я бесплодною мольбойГлухой и равнодушный небосвод…

Тогда, внезапно вспомнив о тебе,Я малодушье жалкое кляну,И жаворонком, вопреки судьбе,Моя душа несется в вышину.

С твоей любовью, с памятью о нейВсех королей на свете я сильней.{29}

Снова свидание, или всего лишь воспоминание о встречах, что сопровождается голосом Шекспира:

Когда на суд безмолвных, тайных думЯ вызываю голоса былого, -Утраты все приходят мне на ум,И старой болью я болею снова.

Из глаз, не знавших слез, я слезы льюО тех, кого во тьме таит могила,Ищу любовь погибшую моюИ все, что в жизни мне казалось мило.

Но прошлое я нахожу в тебеИ все готов простить своей судьбе.{30}

Любимая женщина становится родной, и в ней оживает все, что дорого и мило было в жизни с самых ранних лет; вообще, можно подумать, Уилл знал еще в детстве ту, которая одарила его тайной любовью.

В твоей груди я слышу все сердца,Что я считал сокрытыми в могилах.В чертах прекрасных твоего лицаЕсть отблеск лиц, когда-то сердцу милых.

Немало я над ними пролил слез,Склоняясь ниц у камня гробового,Но, видно, рок на время их унес, -И вот теперь встречаемся мы снова.

В тебе нашли последний свой приютМне близкие и памятные лица,И все тебе с поклоном отдаютМоей любви растраченной частицы.

Всех дорогих в тебе я нахожуИ весь тебе - им всем - принадлежу.{31}

Это исключительная любовь, объемлющая всю жизнь человека в его самых заветных связях с родными, близкими, с миром, с возвращением прошлого, с возвращением юности с ее свежестью и новизной восприятия действительности, что и есть поэзия, с явлением гениального лирика. И в этой высшей сфере мировой лирики Шекспир отныне будет узнавать, предугадывать смуглую леди как первообраз женщин, воспетых поэтами:

Когда читаю в свитке мертвых летО пламенных устах, давно безгласных,О красоте, слагающей куплетВо славу дам и рыцарей прекрасных,

Столетьями хранимые черты -Глаза, улыбка, волосы и брови -Мне говорят, что только в древнем словеМогла всецело отразиться ты.

В любой строке к своей прекрасной дамеПоэт мечтал тебя предугадать,Но всю тебя не мог он передать,Впиваясь в даль влюбленными глазами.

А нам, кому ты, наконец, близка, -Где голос взять, чтобы звучал века?{106}

Тичфильд. Зимний вечер. В гостиной граф Саутгемптон, Джон Флорио, Шекспир и гости, среди них три юные дамы Анжелика, Франсис и Молли.

             УИЛЛ ( как бы про себя)Заботливо готовясь в дальний путь,Я безделушки запер на замок,Чтоб на мое богатство посягнутьНезваный гость какой-нибудь не мог.

А ты, кого мне больше жизни жаль,Пред кем и золото - блестящий сор,Моя утеха и моя печаль, -Тебя любой похитить может вор.

В каком ларце таить мне божество,Чтоб сохранить навеки взаперти?Где, как не в тайне сердца моего,Откуда ты всегда вольна уйти.

Боюсь, и там нельзя укрыть алмаз,Приманчивый для самых честных глаз!{48}

ФЛОРИО (переглянувшись с графом). Все чаще мы слышим сонеты, обращенные к леди. Ах, кто же это, Уилл?

УИЛЛ. Зачем вам знать?

ГЕНРИ. Ну, хотя бы для того, чтобы нечаянно не выступить вашим соперником. Ведь ваша тайна - от досужих глаз и мнений, а не от нас, ваших друзей, которые будут рады, вместе с вами, привечать вашу избранницу. Позвольте нам угадать, кто она?

УИЛЛ. Хорошо. От вас-то тайн у меня нет и не может быть.

Граф Саутгемптон приглядывается к дамам, словно раздумывая, какая из них ему больше нравится.

АНЖЕЛИКА. Что с ним? Он, кажется, впервые нас заметил? А то все заглядывался на Уилли, вслед за Шекспиром, который влюблен в юношу.

МОЛЛИ. Как Венера в Адониса?

ФРАНСИС. Наш Уилли, конечно, сойдет за Адониса, но он явно неравнодушен к женщинам, и проводит с нами время куда более охотно, чем в окружении графа Саутгемптона и Шекспира.

МОЛЛИ. С Шекспиром ясно. Он поет платоническую любовь. А граф Саутгемптон еще молод. Это он-то и есть Адонис, которого Шекспир устами самой Венеры... приучает к мысли о женитьбе, по просьбе графини. Отказываться от помолвки с внучкой первого министра короны - случай небывалый.

АНЖЕЛИКА. Мне кажется, я знаю, что у графини на уме. Она будет рада, если Генри влюбится в меня.

ФРАНСИС. Нет, в меня!

МОЛЛИ. Вряд ли ваше соперничество между собою вскружит голову графу Саутгемптону. Придется мне за него взяться.

АНЖЕЛИКА. Но ты же замужем, Молли!